Писатель, драматург, философ, лауреат Нобелевской премии по литературе

 

Любовь не имеет ничего общего с обладанием. Её высшее проявление предоставлять свободу.

Лица других людей наделены смыслом. Моё – нет. Я даже не знаю, красивое оно или уродливое. Думаю, что уродливое – поскольку мне это говорили. Но меня это не волнует. По сути, меня возмущает, что лицу вообще можно приписывать такого рода свойства – это все равно что назвать красавцем или уродом горсть земли или кусок скалы.

Как и все мечтатели, я путаю разочарование с истиной.

Писатель, занявший определенную позицию в политической, социальной или культурной области, должен действовать с помощью лишь тех средств, которые принадлежат только ему, то есть печатного слова. Всевозможные знаки отличия подвергают его читателей давлению, которое я считаю нежелательным (об отказе от Нобелевской премии).

Люди – как игральные кости: мы бросаем себя вперёд по жизни.

Я имел дело с людьми, которые признавали товарищами только членов своей партии, с людьми, опутанными приказами и запретами, которые относились ко мне как к временному попутчику и которые относили себя к будущему, к тому моменту, когда я выйду из игры под воздействием правых сил. Для них я не был полноправным человеком, но отсроченным мертвецом.

У человека в душе дыра размером с Бога, и каждый заполняет её как может.

В абсурде заложена некая притягательная сила. Абсурдный человек хочет жить, не отрекаясь от тех истин, в которых убежден, жить без будущего, без надежды, без иллюзий, но и не смиряясь. Абсурдный человек утверждает себя в бунте.

Свобода. Это слово имеет много толкований. На Западе его понимают только как свободу вообще. Что касается меня, то я понимаю свободу в более конкретном плане; как право иметь свыше одной пары ботинок и есть в соответствии со своим аппетитом.

Молчание есть аутентичная форма слова. Молчит лишь тот, кто способен что-то сказать.