Ужин в самом разгаре. Напротив мама, рядом сын. И тут начинается дождь. Он льёт, как ни в чём не бывало с потолка кухни. Да, прямо сквозь стыки в вагонке. Можно было бы, конечно, спокойно продолжить, тем более что ужин внезапно стал напоминать картину в духе магического реализма. Только вот магия та была, скорее, чёрной. Крича благим матом что-то вроде «Ой, люди добрые, да что же это делается?!», я вскочила, чтобы бежать к соседям сверху. За мной бежала мама. И вовсе не для того, чтобы помочь, а для того, чтобы в воспитательных целях дать по заднице за плохие слова.
Приоритеты, конечно, расставлены криво, зато чётко. Моя мама нецензурную лексику не использует сама и, в меру сил, не даёт другим. Лозунг «наши условия – долой сквернословие» закреплён в ней с брежневских времён. А вот у нашего брата отношение к мату, конечно, размытое.
Пару лет назад Фонд общественного мнения проводил опрос на эту тему и выяснил, что, в общем-то, сквернословит в России около 75% населения. Занятно при этом, что по данным Левада-центра, расширившего в том же году это исследование, выходит, что большинство респондентов на вопрос «Как часто вы ругаетесь матом?» ответили «практически никогда». То есть по статистике ругаются все, но если уточнить, как часто, хором удивятся: «А кто ругается? Мы – нет!».
И ещё в 54% случаев кокетливо сморщат нос в ответ на вопрос об
отношении к чужому сквернословию. Что это? Лукавство? Ханжество? Или ответ наобум?
Исследование вообще-то стоило начинать с вопроса о том, что именно наши сограждане включают в понятие мата. Возможно, для большинства людей
некоторые слова из ежедневного лексикона — и не мат вовсе. Так что удивление совершенно искреннее. И удивляющихся можно понять: официального перечня запрещённых слов и выражений в России нет. Ещё до принятия изменений к закону «О государственном языке», включающих запрет на использование нецензурной лексики в СМИ, произведениях искусства и даже блогах, Роскомнадзор составил, конечно, списочек-ликбез, но он оказался уж больно туманным. Согласно нему, под запретом оказываются: «Нецензурное обозначение мужского полового органа, нецензурное обозначение женского полового органа, нецензурное обозначение процесса совокупления и нецензурное обозначение женщины распутного поведения, а также все образованные от этих слов языковые единицы».
Возможно, конечно, что это и есть основная часть выражений, которые могли бы составить ненаписанный словарь нашего великого, могучего и табуированного, но всё же далеко не вся. К тому же, думается, маловато средь нас филологов, желающих разбираться в том, что от чего образовывается
в постоянно меняющемся разговорном языке. А между тем, карается использование нецензурной лексики не только в публичных произведениях. В Кодексе об административных правонарушениях сказано, что громкая ругань
на улице может быть приравнена к мелкому хулиганству и унижению чьего-то достоинства. И тогда прощайте пара тыщ и – возможно – 15 суток жизни.
Так что, видимо, когда спрашивают официально, на всякий случай лучше сказать, что не ругаешься и сделать вид, что не терпишь. Только вот в разгар офисного понедельника, заваленные делами и затюканные дедлайнами, мы
чаще всего об этом забываем. Если сложившуюся ситуацию можно коротко описать словом на букву «п», есть ли смысл называть её чрезвычайной? Нету. И давайте не будем ханжами, а просто выработаем нормальное, здоровое
отношение.
Один дяденька по имени Денис работает в школе-интернате с военной подготовкой. Дети тамошние растут одновременно среди хрестоматийных полногрудых биологинь и вечно муштрующих поджарых бойцов. Так вот биологини как-то забеспокоились: уж больно часто сквернословят воспитанники. Пригласили Дениса как самого лояльного и к тому же журналиста по образованию. Собрали актовый зал, детей освободили от урока ради полезной лекции. Сами встали в линию, строго поджав накрашенные губы. Посыл был простой: Денис, расскажи детям, почему нельзя ругаться матом. А Денис встал за трибуну и провозгласил: «Дети! Матом ругаться можно!» И развил мысль: именно ругаться, не разговаривать. Мат – говорит — очень сильное средство выразительности, использовать его необходимо дозированно. Во-первых, потому, что пользуясь им постоянно, вы его обесцениваете, нивелируете его значение, что прям-таки унизительно; а во-вторых, потому что Марьиванна уже кипит гневом, не провоцируйте её постоянно.
Стоит ли говорить, что биологини были похожи на греческий хор, обличающий убийцу. Вещателя с трибуны выгнали, детей отправили на математику. Но у них тоже брежневские времена в чести. А мы живём в другом веке, и тактика Дениса кажется более верной. Мат – пусть и изощрённое, но очень древнее изобретение русского народа, мощное средство выражения крайних состояний. Психологи вот нас поддерживают в нашем желании иной раз послать дела подальше или недвусмысленно обозначить сложившиеся обстоятельства. Сказал, как отрезал – и на душе легче. И Фаина Раневская тоже была «за». «Лучше, — говорит, — быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой, воспитанной тварью». Впрочем, любители пабликов с цитатками всё это так это знают.
И вообще, мат, между прочим, жизни спасал. Историки, исследовавшие Вторую мировую, однажды, видать, устали от фронтов и танков и занялись другими аспектами. В частности, заинтересовались способами отдачи приказов в армиях разных стран и выяснили, что слаженность действий американской стороны была обусловлена, в частности, более короткими формулировками приказов. В то же время в японской армии информация от руководства доходила медленнее.
Обусловлено это тем, что средняя длина слов американского и японского словаря — 5,2 и 10,8 символов соответственно.
Вот и одна из причин успеха. В русском языке средняя длина слова — 7,2 символа. Многовато. Поэтому при необходимости молниеносных действий наше командование не стеснялось перейти на мат, и фраза «Отдаю приказ 30-му открыть огонь по вражескому танку» быстро и эффективно сокращалась до вполне понятной формулировки: «30-й, ё…и по этой х…».
Но это всё анекдоты. Контролировать использование табуированных словечек всё-таки должна простая человеческая адекватность. Мы не говорим об этапе, когда знание матерных слов эффективно выявляет, у кого длиннее (хотя он-то, пожалуй, самая важная веха, но в каком ключе общаться на эту тему с детьми примерно рассказал Денис). Мы говорим о взрослых людях, которые сами не знают, что думают на эту тему. Очевидно входя в 75% ежедневно сквернословящих, они шумно и ханжески прикрываются теми же детьми, услышав чьё-то нечаянное словечко в общественном транспорте; грозя по примеру Мальвины строгим пальчиком каждому встречному добродушному матершиннику, сами заливаются хохотом при виде смишнявочки со словом на «х». А ведь на самом деле всё просто: учитывай время и место, окружение и настроение. Никого не обижай и не расстраивай. Остальное – не их дело.
И пойду с мамой помирюсь, что ли.
