Похоже, период спокойствия в Центральной Азии заканчивается. Киргизское "пробуждение", возможно, было лишь первой ласточкой, за которой последуют иные вспышки.
После 1991 года во всех республиках региона, кроме Таджикистана, наступило затишье. Бывшая партийная номенклатура тихонько утратила свои партбилеты, но не утратила власть. Малейшие намеки на свободомыслие и оппозиционную деятельность были быстро подавлены. Особенно показательными в этом смысле были Узбекистан и Туркменистан, но Казахстан с Киргизией не сильно от них отставали.
Единственным исключением на какое-то время стал Таджикистан, где в 1992 году разразилась самая настоящая война, и оппозиция попыталась захватить власть вооруженным путем, а бывшая номенклатура сошла со сцены в лице своих первых представителей. Правда, правление исламистов было совсем непродолжительным, и их довольно быстро изгнали кулябцы, представлявшие интересы бывшей номенклатуры второго-третьего эшелонов, чьи олицетворением стал нынешний президент Таджикистана Эмомали Рахмон. В 1991 году он буквально за считанные месяцы проделал путь от председателя колхоза до главы государства, что стало возможным благодаря гражданской войне, когда стремительно выдвигались одни лидеры и ниспровергались другие.
Похоже, период спокойствия в Центральной Азии заканчивается
Впрочем, с победой кулябского клана, захватившего в конце 1992 года Душанбе, а к весне 1993-го овладевшего почти всей территорией государства, вооруженное противостояние исламской оппозиции и правительства не закончилось. Партизанская война шла до 1997 года, когда вступило в силу мирное соглашение, подписанное в Москве при посредничестве России. По нему оппозиции отдавалась треть всех постов в исполнительной и судебной власти, а ее вооруженные формирования вливались в состав регулярной армии. Это был уникальный способ разрешения конфликта на постсоветском пространстве. Как оказалось, он был в высшей степени удачен для действующей власти – правительство разложило оппозицию включением ее в свои ряды. Уже через два-три года оппозиционеры исчезли с политического поля Таджикистана, не сумев ни консолидироваться, ни как-то проявить себя во власти. И при этом они не могли заявлять, что им не дают возможности проявить себя.
В Таджикистане наступил примерно тот же порядок, что и в Туркмении или Узбекистане (примерно то же самое наступило при Бакиеве и в Киргизии после "революции" 2005 года). Общественная активность затухла, Рахмон (прежде он носил фамилию Рахмонов, но затем переделал ее на чисто таджикский манер) стал единоличным лидером. Правда, в отличие от того же Узбекистана, порядки в Душанбе были как не столь репрессивными, поскольку в стране сохранилось немало инакомыслящих, а уровень подавления гражданских свобод был несопоставим с туркменским или узбекским. К тому же до миллиона таджиков уехало на заработки в Россию, а это наиболее активная часть населения. С одной стороны, они не вносят беспокойства, с другой – находятся вне контроля государства.
Рахмон расставил на все значимые посты в госаппарате и бизнесе своих родственников и земляков, которые обеспечивали ему стабильность и контроль за финансовыми потоками. Недовольные могли свободно уехать в Россию, а в отдаленных кишлаках власть правительства ощущалась слабо, люди жили там своей собственной жизнью. Все это способствовало тому, что с 2000 по 2010 год ситуацию в Таджикистане можно описать как умиротворенную. Однако с середины этого года стали все чаще происходить события, предвещающие грозу.
Началом стал побег из СИЗО Комитета национальной безопасности в ночь с 22 на 23 августа двадцати пяти человек, обвиняемых в самых тяжких преступлениях, в том числе, осужденных на длительные сроки за преступления против государства. Убив пятерых охранников и захватив оружие и транспорт, они покинули изолятор, расположенный в центре Душанбе, в десяти минутах ходьбы от президентского дворца. Погоня за ними вылилась в крупномасштабные боевые действия в районе Рашта. Как следствие, в отставку отправили все руководство Комитета национальной безопасности.
При известной хитрости Рахмон может выкрутиться и на этот раз
Буквально на следующий день случилось новое происшествие – теракт в Худжанде. На территорию здания УВД Согдийской области въехал автомобиль, управляемый двумя террористами-смертниками. Оказавшись на территории учреждения, они привели в действие находившееся в автомобиле взрывное устройство. При взрыве, по официальным данным, 25 человек погибли, еще более 200 были ранены. Кроме того, загорелась близлежащая автозаправка, из-за чего пострадали еще порядка 60 человек. В Нуреке 25 августа, через пару дней после побега, прокатились волнения и погромы, в которых участвовали около 500 местных жителей. Продолжением терактов стал и взрыв в популярном столичном ночном клубе "Дусти", от которого пострадало 7 человек. 19 сентября в Раштской долине боевики напали на военнослужащих министерства обороны республики. В результате нападения 23 военных были убиты и еще несколько ранены.
В самом начале октября 28 военнослужащих погибли в результате катастрофы вертолета Ми-8, возможно, сбитого боевиками. Среди них были руководители таджикского спецназа. Еще шесть солдат погибли в результате взрыва мины.
Такая тревожная хроника событий однозначно свидетельствует о том, что в стране назревает нечто. Что именно скрывается за этим "нечто", сказать пока сложно. Это может быть и новой фазой гражданской войны, и народными бунтами, и мятежом армии и сил правопорядка, и верхушечным заговором.
Эмомали Рахмон наступает на те же грабли, что и Бакиев. Он пытается выстроить многовекторную внешнюю политику, но в итоге она сводится к череде флиртов то с одной, то с другой силой. Сперва это была Россия, которая своими воинскими и пограничными контингентами спасала режим от краха. Затем пришла очередь других стран – Китая, арабских монархий Персидского залива, Ирана и даже США. В такт этим колебаниям колеблется и внутренняя политика – гонения на исламистов сменяются показным обращением к исламу.
В результате, от таджикского руководства отворачиваются все внешние силы, оставляя режим Рахмона без поддержки. А, кроме того, следует помнить, что он находится в геополитическом противостоянии и с Узбекистаном, и с Афганистаном. Ташкент считает, что базы узбекских боевиков-исламистов находятся на территории Таджикистана. Кроме того, в стране проживает более миллиона узбеков, а в Узбекистане – несколько миллионов таджиков, правда, часто записанных как этнические узбеки.
Узбекистана, Киргизия и Россия не заинтересованы в политической нестабильности у своих границ
Точно такая же картина складывается в отношениях с Афганистаном. Более половины всех таджиков мира проживает именно в Афганистане. Туда же бежали разбитые исламские боевики и их родственники в 1992-1993 годах. Для Таджикистана всегда присутствует угроза исламизма с юга, олицетворяемая талибами. Если бы Афганистан попал под их власть, Таджикистан, как их потенциальная жертва, был бы следующим в очереди. Есть трудности и в отношениях с Кыргызстаном, поскольку отряды таджикских боевиков вторгались в эту страну в 2000-2001 гг.
Социально-экономическое положение в Таджикистане можно описать как почти полный развал. Страну спасает миллион трудовых мигрантов и их денежные переводы домой. Зажатое в горах Центральной Азии государство находится в стороне от мировых торговых путей, испытывает величайшие трудности в привлечении инвестиций. Клановый характер экономики, в которой все лакомые куски поделили члены многочисленной президентской семьи, не способствует ее развитию и диверсификации. Сельское хозяйство деградировало до уровня XIX века. Налицо развал систем социального обеспечения, здравоохранения, образования.
В итоге с каждым часом растет социальная напряженность, угроза голодных бунтов. Население, помнящее гражданскую войну и многотысячные демонстрации 1991-1992 годов, с одной стороны, боится повторения подобных событий, с другой – готово взять в руки оружие, к чему его в последнее время призывают разного рода проповедники. В отдаленных районах страны сохранились вооруженные отряды боевиков, на которые режим до последнего времени не обращал внимания в виду их немногочисленности. Однако последние бои показали, что эти отряды обладают достаточной силой и сплоченностью. Неконтролируемые правительством горные районы могут стать базами вооруженного сопротивления.
Впрочем, при известной хитрости Рахмон может выкрутиться и на этот раз. Символические уступки оппозиции, привлечение ее, как и в 1997 году, во власть, способны разрядить обстановку. Также важна позиция соседей, Узбекистана и Кыргызстана в первую очередь, равно как и России, которые никоим образом не заинтересованы в возобновлении гражданской войны или просто политической нестабильности у своих границ и в центре наркотрафика из Афганистана. Если сегодня транзит наркотиков через Таджикистан удается удерживать в относительно приемлемых рамках, то в случае краха правительства Рахмона он может принять лавинообразный характер. Москва, Ташкент и Бишкек опасаются еще и возможного прихода к власти исламистов, что стало бы катастрофой для региона.
Все это подчеркивает чрезвычайно важное значение событий в этой небольшой республике, расположенной в самом сердце Азии.
внутренняя политика, социальная сфера, конфликт, общество
